В деревянном финском доме на набережной, есть
большой тёмный чулан, где живут (или доживают свой век) старые вещи. Среди них,
выделяясь своей монументальностью и таинственностью, жил старинный комод красного дерева. Он был достаточно
прочен и удобен, как и всякая мебель ручной работы, только лак, кое-где
облупился и протёрся от времени, обнажив древесину. Да ещё портили вид несколько крупных
чернильных клякс. От него пахло ванилью и другими пряностями, некогда в изобилии водившимися в его недрах,
а ещё корвалолом, валерианой и котами. (Впрочем, котами пахло во всём чулане). На его месте, в большой уютной зале с
голландской печью и ходиками - ровесниками
комода, перебывало много современной мебели из фанеры и прессованных
опилок. Но вся она куда то исчезала не оставляя по себе даже воспоминаний. А
наш комод, хотя и находился не у дел, продолжал жить в чулане, как старик
отправленный молодым поколением в дом престарелых. Его не выкинули, не продали
старьёвщику и не пустили на корм печке, интуитивно догадываясь, что именно в
нём живёт душа всего дома, и он является хранителем множества тайн и историй
семьи, жившей много лет в этом доме.
В
многочисленных его ящичках хранились старые подшивки газет и журналов,
пожелтевших от времени, которые не трогали для растопки печи, а хранили, как
ценную семейную реликвию, собираемую многими поколениями.
В отдельном ящике хранились письма и
открытки собранные в пачки перетянутые тесьмой.
Тут
лежат треугольные письма одного из хозяев дома написанные им с фронта.
Последнее письмо не от него... Это похоронка... «Ваш муж, сын, отец и брат...».
Хозяйка тогда осталась с тремя детьми, младшему из которых едва исполнилось три
года.
А вот
пачка с очень древними открытками, написанными каллиграфическим почерком
перьевой ручкой и чернилами. Прочитать их сложно - они написаны на польском
языке. Но по картинкам с ангелочками, голубками, сердечками и цветами, можно
догадываться от кого получала, старая хозяйка пани Анна, эти открытки. Рядом
пачка писем написанных самой пани Анной, но не отправленных гордой полькой
любимому на родину… Только здесь, в
недрах старого комода, они, в своих письмах могут быть вместе, как и их души на
небесах… навсегда. Знал эту тайну только старый комод...
Рядом хранятся несколько купюр с портретами
«вождя мирового пролетариата», собиравшимися одной из хозяек на «чёрный день».
И этот день наступил, имя его было - девальвация. Деньги, бывшие на руках у
населения, тогда мгновенно превратились в бумагу. А оплаченную собственным
трудом, пусть даже и простую бумагу выкинуть было и жалко, и кощунственно - вот
и продолжали хранить.
Ещё несколько увесистых пачек открыток. Они
принадлежали старой учительнице. Ученики продолжали писать ей, даже когда она вышла
на пенсию. И когда она тихо покинула землю, бывшие ученики, кто не знал о её
уходе, всё ещё продолжали поздравлять с праздниками своего педагога.
Последние несколько лет дом пустовал. Некогда
многочисленное семейство разъехалось по большой стране. Только старый комод,
как Ангел-хранитель, продолжал опекать душу дома и его тайны, пока однажды снаружи не раздался гул моторов тяжёлой строительной техники…
…Адский скрежет металла заполнил набережную. Стальные
гусеницы бульдозеров быстро сравняли финский дом с землёй. Лишь на развалинах, огромными
пятнами крови, лежали куски красного дерева. А душа дома, вместе с тайнами
комода, ушла в след своих хозяев. Ведь вещи, так же привязываются к людям, как
и люди к ним.
Комментариев нет:
Отправить комментарий